В третий том полного собрания произведений Г. Р. Хаггарда о приключениях Аллана Квотермейна вошли романы "Мари", "Дитя бури", "Обреченный" и рассказ "Магепа по прозвищу Антилопа". Если во втором томе неким общим связующим элементом была загадочная африканская трава тадуки, то произведения этого тома, безусловно, могли бы объединять зулусские войны. Но на самом деле, что включать в эту книгу решил сам Аллан Квотермейн, а мы лишь послушно следовали его воле. В примечании издателя к роману "Мари" в начале этой книги вы прочитаете о том, как перед продажей поместья Квотермейна в его комнате был найден сундук, в котором лежала шкатулка с несколькими рукописями:

цитата

...Несложно себе вообразить, сколь я, издатель, был изумлен, когда получил это письмо и прилагавшуюся к нему пачку плотно исписанных листов бумаги. У меня тоже вдруг появилось чувство, будто наш старинный друг восстал из могилы и заглянул ко мне, чтобы поведать несколько историй о своей бурной, исполненной драматических событий жизни — как обычно, спокойным, размеренным голосом.

Первая рукопись, которую я прочел, носила название «Мари». Она посвящена диковинным обстоятельствам, которые выпали на долю молодого мистера Квотермейна, когда он сопровождал злополучного Питера Ретифа и его товарищей-буров к зулусскому деспоту Дингаану.

[...]

В посылке также содержались другие рукописи, например «Дитя Бури», там излагалась трогательная история прекрасной и, как я, к сожалению, вынужден уточнить, коварной зулуски по имени Мамина, которая причинила немало зла окружающим в те времена и понесла заслуженное возмездие, но не раскаялась в содеянном.

Нашелся и текст, где среди прочего перечислялись истинные причины поражения Кечвайо и его полчищ от англичан в 1879 году, незадолго до встречи Квотермейна с сэром Генри Куртисом и капитаном Гудом.

Эти три произведения так или иначе связаны друг с другом. В частности, во всех трех присутствует пожилой карлик-колдун по имени Зикали, гнусный и жестокий тип; впрочем, в романе «Мари» о нем лишь упоминают применительно к убийству Ретифа, к чему он, несомненно, был причастен, — если не сам все задумал и устроил. Поскольку роман «Мари» идет первым по хронологии (и поскольку его рукопись лежала сверху в упомянутой пачке), он первым же и будет опубликован. Что касается двух остальных произведений, я надеюсь издать их позже, когда появится возможность.

И рассказ "Магепа по прозвищу Антилопа" в этот том тоже помещен не случайно, прочитав его, вы поймете эту связь...

Это, кстати, совершенно характерно для данного собрания. Хаггард написал много романов и повестей о Квотермейне — но составить их в четырехтомник можно только так, и не иначе.

Все произведения, включенные в эту книгу, публикуются в новых переводах Кирилла Королева, Александра Крышана и Натальи Машкиной. Роман "Мари" выходил на русском языке в 1991 году, ничего про тот перевод сказать не могу, мы просто не смогли связаться с переводчиком, поэтому произведение было переведено заново. "Дитя бури" на русском издавался лишь в сокращенном переводе 20-х годов Эвы Бродерсен, "Обреченный" и "Магепа" до прошлого года на русском языке не выходили (в прошлом году их издало "Вече").

Теперь расскажу о иллюстрациях. Роман "Мари" сопровождается публикацией полного комплекта (20 полностраничных и небольшая заставка) иллюстраций великолепного английского художника Артура К. Майкла, который до этого публиковался только один раз — в лондонском журнале Cassell's Magazine с сентября 1911 по февраль 1912 года. Все же первые книжные публикации этого романа сопровождались 2-3 иллюстрациями из этого комплекта, а во многих случаях обходились вообще одним фронтисписом. Потом связь с художником была утеряна, и эти иллюстрации много лет не переиздавались вообще, и лишь недавно, буквально несколько лет назад, исследователи смогли путем сличения подписей определить кто же рисовал в начале XX века эти замечательные иллюстрации. Эта история сама по себе интересна, но сейчас речь не о ней.

К романам "Дитя Бури" и "Обреченный" оригинальных иллюстраций практически не было (одну из них мы использовали на обложке книги), поэтому иллюстрации к этим произведениям, а также к рассказу "Магепа" были заказаны художнику Елене Шипицыной, которая уже иллюстрировала два произведения из предыдущего тома, и чей стиль рисунков хорошо подходит к произведениям Хаггарда.

Во втором томе этого собрания публикуется своеобразная трилогия о приключениях Аллана Квотермейна, связанная общими второстепенными героями и загадочным африканским табаком — травой тадуки. Эта трава применяется в мистических религиозных церемониях, человек, вдохнувший ее дым, становится ясновидцем и его посещают удивительные видения. В тексте второго и третьего романа есть многочисленные отсылки к первому роману, некоторое количество тадуки в конце первой книги оказывается в распоряжении спутников Квотермейна, именно под воздействием этой травы в романах "Древний Аллан" и "Аллан и Ледяные боги" герои проецируют свое сознание в тела древних людей, переживая вместе с ними головокружительные приключения.

О переводах. Все три романа в книге публикуются в новых переводах Аллы Ахмеровой и Александра Крышана, выполненных специально для этого издания.

Роман "Дитя из слоновой кости" до сих пор на русском языке выходил в "переводе" Б. Акимова (в прошлогоднем издании "Вече" публиковался тот же самый перевод, просто он был не подписан). Я не случайно поставил слово "перевод" в кавычки — это скорее сокращенный (практически в два раза!) пересказ, чем перевод (UPD: Как мне подсказали читатели этой статьи, этот перевод впервые был опубликован в "Журнале приключений" Сытина в 1916 году без указания имени переводчика). Сравните сами, вот начало первой главы в переводе Акимова и в новом переводе Ахмеровой, который был выполнен специально для нашего издания:

цитата Перевод Б. Акимова

I. АЛЛАН ДАЕТ УРОК СТРЕЛЬБЫ

Я хочу рассказать об одном из самых необыкновенных приключений своей жизни, которую вряд ли можно назвать однообразной.

Началось оно с того момента, когда я приехал в Англию с молодым джентльменом по имени Скруп, отчасти для того, чтобы проводить его домой после одного случая на охоте, отчасти по другим делам.

Я жил некоторое время у Скрупа, или, вернее, у родных его невесты в красивом доме в Эссексе.

Во время своего пребывания в этих краях я имел возможность увидеть великолепный старинный замок с башенными воротами, искусно реставрированный и превращенный в современный жилой дом. Будем называть этот замок «Рэгнолл-Кэстлом» по имени его владельца.

Я много слышал о лорде Рэгнолле. Говорили, что он удивительно красив, обладает большими научными познаниями, хороший спортсмен — был капитаном в оксфордских лодочных гонках, — блестяший оратор, уже отмеченный в палате лордов, смелый охотник, на счету у которого много тигров и других крупных зверей в Индии, поэт, издавший под псевдонимом том своих стихотворений, имевших значительный успех, хороший офицер и, кроме того, обладатель колоссального состояния; сверх огромных поместий он владел несколькими каменноугольными копями и целым городом на севере Англии.

— Господи! — воскликнул я, когда этот длинный перечень был наконец окончен, — должно быть, этот человек родился в рубашке. Но, по всей вероятности, он несчастлив в любви?

цитата Новый перевод А. Ахмеровой

Глава I

АЛЛАН ДАЕТ УРОК СТРЕЛЬБЫ

Сегодня я, Аллан Квотермейн, поведаю о самом невероятном приключении в моей жизни — а уж ее-то скучной не назовешь.

Помимо всего прочего, я расскажу о войне с племенем черных кенда и о гибели Джаны, туземного бога-слона. С тех пор я часто задавался вопросом, был ли тот слон обычным диким животным... или все-таки кем-то иным. Второй вариант мне кажется неправдоподобным, даже невозможным, а мои читатели пусть решают сами. Пусть читатели судят и о религиозном культе белых кенда, об их притязаниях на магию. Скажу одно: если эта хваленая магия и существовала, то изъянов имела предостаточно. Взять, например, жрецов Харута и Марута, убежденных, что никто, кроме меня, не способен одолеть Джану. Ради того я и был приглашен в страну кенда, хотя в итоге слона убил Ханс. Ведь Джана едва меня не прикончил!

Ну что ж, слушайте, что со мной приключилось.

В другой истории, той, что названа «Священный цветок», рассказывалось, как я приехал в Англию вместе с молодым джентльменом по имени Скруп. Во-первых, чтобы живым и невредимым доставить его домой после происшествия на охоте, а во-вторых, чтобы распорядиться насчет редкой орхидеи, по просьбе моего друга, которого соотечественники зовут Братом Джоном, а туземцы — Догитой. Его считали умалишенным, но он как раз отличался редким здравомыслием. Таким, что более двадцати лет вел поиски, представлявшиеся совершенно безнадежными, пока при моем скромном содействии не завершил их с поразительным успехом. Впрочем, обо всем этом повествуется в «Священном цветке», и я упомянул ту историю лишь для того, чтобы объяснить, как оказался в Англии.

На родине я временно остановился у Скрупа, точнее, у родных его невесты, в прекрасном доме в Эссексе. Пишу «Эссекс», чтобы сохранить тайну этого места, а на самом деле гостил я в одном из соседних графств. Хозяева показали мне дом куда красивее своего — великолепный старый замок с кирпичными воротами-башнями, который был мастерски отреставрирован и превращен в современное жилище для любителей роскоши. Назовем его Рэгноллкасл, по фамилии лорда-владельца.

О лорде Рэгнолле я слышал немало — все отзывались о нем как об эдаком Крайтоне Великолепном1. Говорили, что он необыкновенно хорош собой, превосходно образован — получил диплом бакалавра с отличием по двум специальностям; хороший спортсмен — на лодочной регате был капитаном оксфордской команды; талантливый оратор, блиставший в палате лордов, храбрый охотник, перебивший в Индии немало тигров и другого крупного зверья; поэт, опубликовавший под псевдонимом томик стихов, снискавший большой успех; солдат, до выхода в отставку верно служивший короне; и наконец, обладатель огромного состояния, владеющий, кроме своих поместий, угольными копями и городом на севере Англии.

— Боже праведный! — воскликнул я, когда огласили весь список его достоинств. — Лорд Рэгнолл родился не в одной рубашке, а в семи! Надеюсь, он в них не запутается. Может, ему хотя бы в любви не везет?

---

1 Крайтон Великолепный (настоящее имя — Джеймс Крайтон) — шотландский эрудит XVI в., убит в возрасте 21 года. Это имя стало нарицательным для людей исключительной одаренности. Его образ использован Джеймсом Барри в комедии «Крайтон Великолепный». — Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примеч. перев.

Как вам нравятся такие сокращения? Ведь в первом варианте не просто выкинуты "лишние" подробности, вместе с водой выплеснули и тот великолепный стиль и слог Хаггарда, благодаря которому он и стал знаменитым писателем!

Роман "Древний Аллан" до прошлого года не выходил на русском языке, в прошлом году его опубликовало издательство "Вече". У меня нет этой книги, поэтому я не могу сравнить перевод. Не думаю, что "Вече" допустило какие-то сокращения, другое дело, что в их книге все равно есть ложка дегтя в виде упоминавшегося выше искалеченного перевода романа "Дитя из слоновой кости".

Роман "Аллан и Ледяные боги" вплоть до прошлого года публиковался в сокращенном виде без первых двух и последней глав, тем самым напрочь выкидывалась вся привязка книги к циклу Аллана Квотермейна. В прошлом году в издательстве "Вече" опубликовали новый перевод этого романа, не думаю, что он сокращен, но сравнить с нашим переводом не имею возможности по причине отсутствия книги.

Теперь пора рассказать о иллюстрациях. В первом американском издании роман "Дитя из слоновой кости" публиковался с четырьмя иллюстрациями Артура Майкла, одна из которых (цветная) размещена на обложке нашего тома. Одна из первых английских публикаций романа "Древний Аллан" сопровождалась комплектом из восьми графических работ Альберта Морроу. Роман "Аллан и Ледяные боги" в своих оригинальных публикациях вообще никогда не иллюстрировался. Вот такой вот бедный "исходный материал". Поэтому мы решили отказаться от трех никак не подходящих нам по стилю иллюстраций Артура Майкла к "Дитю" и заказать художнику Елене Шипицыной, чей стиль графики в чем-то похож на стиль Альберта Морроу, нарисовать нам комплекты иллюстраций к первому и третьему роману тома. Насколько хорошо получилось — судить вам:

Всего в книге 20 полностраничных иллюстраций (включая шмуц-титулы, рисунки на которых в тексте не повторяются).